Михаил Гаврилович Слинько в начале своей лекции заявляет: «Основной принцип математического моделирования – делим сложную задачу на — простые». В конце той же самой лекции он говорит: «Простыми задачами мы не занимаемся».
Позвонил Саша Носков и сказал, что скоро будет 100 лет со дня рождения Михаила Гавриловича Слинько, готовится юбилейный сборник и надо туда написать. О том, что грядет 100-летие Михаила Гавриловича, я знал. О том, что будет юбилейный сборник, догадывался. О том, что мне могут предложить написать статью, мог предполагать. И все-таки – как это трудно. Это же не просто воспоминания. Это кусок жизни. Может быть — самый важный. Это то, что со мной всегда. И, по-видимому, будет всегда, пока жив. И эти слова ни в коем случае не преувеличение. Так есть.
Начало для меня был май 1965 г. Я студент 3-его курса математического факультета Новосибирского университета. Про такую науку – химию – последний раз слышал в 10-ом классе школы. Помнил формулу воды, серной кислоты и этилового спирта. Все.
Вдруг в общежитии объявление о том, что студентов 3-его курса приглашают в Институт катализа на встречу с сотрудниками лаборатории математического моделирования на предмет выполнения курсовых и дипломных работ по тематике лаборатории. Точно помню, что фамилии Слинько в этом объявлении не было. Кто это такой – мы не знали. Как выяснилось, объявление повесил тогдашний секретарь комитета комсомола университета Боря Лукьянов. Иными словами, в каком-то смысле, я обязан ему всей своей последующей жизнью.
Пошли из любопытства. Человек 6-7 было точно. Из тех, кто работает сегодня, кроме меня был Валера Быков, возможно Женя Иванов, хотя о нем я точно не помню. Надеюсь, он на меня не обидится. Нас собрали в кабинете Михаила Гавриловича, который был у него как у замдиректора по науке. В приемной два кабинета один напротив другого – директор Г.К. Боресков и зам. директора М.Г. Слинько. Кроме Михаила Гавриловича, были Володя Бесков, Алик Федотов, Юра Кузнецов, возможно, кто-то еще. Возможно, ибо никого из этих людей мы не знали. Я написал фамилии, поскольку узнал их всех позже. М.Г.Слинько в свойственной ему манере (о свойственных ему манерах я узнал позже) бегал по кабинету, бренчал ключами, каждые несколько минут кто-то звонил, он отвечал. Совершенно не стесняясь, назывались какие-то известные в Академгородке и не только в нем фамилии, далеко не всегда в положительном плане. Михаил Гаврилович и его сотрудники говорили, перебивая друг друга, о каких-то задачах. Было понятно, что все очень важно. Почему, оставалось непонятно. Нормально.
Сейчас остановлюсь. Михаилу Гавриловичу в этот момент — 50 лет. Мы отмечаем
- Слава Богу, он прожил длинную жизнь. В момент, о котором идет речь, он по-настоящему в полном расцвете. Через год он станет членом-корреспондентом АН СССР. Его дело развивается, его знает масса людей. Возникла проблема – нужны математики. И он позвал группу «пацанов» поговорить. Нормально. Так мы жили и работали.
Меня прикрепили к Володе Бескову. Это потом в лаборатории, а дальше в отделе математического моделирования, стали делиться направления, группы, лаборатории. Тогда еще
В.Бесков занимался всем. Он дал мне статью по зерну катализатора и предложил разобраться. Я начал разбираться. Нормально.
Один из авторов предложенной мне статьи был Т.И. Зеленяк. Случилось так, что в начале 4-ого курса Тадей Иванович стал вести в нашей группе практические занятия по уравнениям математической физики. Я показал ему его же статью. Начали с ним обсуждать. Еще раз щелчок. Еще раз судьба. О Т.И. Зеленяке мне нужно когда-нибудь написать отдельно. Слишком много с ним было связано. Он меня многому научил, но, ни с кем, пожалуй, у меня так сложно не связывались отношения. Сначала любимый ученик. Бывал у него дома. Он меня угощал вином и кофе. Помню такую замечательную сцену. Пью кофе у Т.И. Зеленяка. Он спрашивает – «Семен Израйлевич (называл меня исключительно по имени, отчеству), Вы кофе пьете с сахаром?” Я ему отвечаю: «Пусть мои враги пьют без сахара». Через пять минут выясняется, что он пьет кофе без сахара. Довольно длительный период наших отношений моя фраза походила, к сожалению, на истину. Потом помирились. В конце его жизни были очень близки. Мы с ним разговаривали по-украински. Ему нравилось, что я неплохо знаю этот язык. А мне нравилось, что ему нравится. Давно его нет. Отпил свое.
Я все время перескакиваю от М.Г. Слинько к другим людям, больше всего, по- видимому, к себе. Так с одной стороны, Бог не наградил меня скромностью. А с другой стороны, все эти люди для меня и есть М.Г.Слинько.
Было два года студенческой работы в лаборатории математического моделирования (отдел – это стало уже после моего окончания университета). Защитил диплом. Наконец, в 1967 г. мы уже сотрудники Института катализа. Мы — это ученики Т.И. Зеленяка: Женя Иванов, Витя Гаевой и Валера Быков. Он писал дипломную работу, и первые годы в Институте работал под началом Алика Федотова. Алик к нашему приходу уже работал несколько лет в Институте и стал руководителем нашей математической группы. Михаил Гаврилович определил нам тематику. Опять прошу остановиться. Нам предложили заниматься – Е. Иванову устойчивостью каталитических процессов, Мне — кинетикой сложных реакций, В. Гаевому — численными методами, В. Быкову — оптимизацией. Остановиться здесь прошу вот почему. Каждая из этих тем большое научное направление. По каждой были известные лаборатории. Где-то работают М.И. Темкин, С.Л. Киперман. Я их всех потом узнал. Михаил Гаврилович понимал это лучше других. И вдруг, на тебе. Например, С. Спивак — кинетика сложных реакций. Особой конкретизации не было. Бросили в воду – выплывай. К нашей чести надо сказать, что выплыли. Школу М.Г. Слинько продемонстрировали. Наши работы люди знают. Так с нами работал Михаил Гаврилович.
Кстати, как работал? Это для меня важно, кроме всего прочего, вот почему. Я работаю в Уфе и, вроде как, считаюсь лидером научного направления по обратным задачам химической кинетики. Я уже писал, что скромностью меня Бог не наградил. У меня много учеников в Уфе – в университете и Институте нефтехимии и катализа РАН – Стерлитамаке, Нефтекамске, Бирске. Мне кажется, что методам работы с ними я тоже научился у Михаила Гавриловича. Он никогда не писал работы за учеников. Все, что мы написали, мы написали сами. Это я к тому, что сейчас часто вижу такую ситуацию, что статью пишет руководитель, пока ученик делает конкретный эксперимент, расчеты и т.д. Безусловно, это делается и тогда и сейчас. Но почему он сам не пишет, не понимаю. У меня пишут. Михаил Гаврилович обсуждал с нами работу. Далеко не каждый день. Поскольку часто уезжал, то иной раз месяц не видели друг друга. Тут интересно другое. Сама возможность более или менее регулярного обсуждения с ним результатов была в некотором смысле честью и признанием твоих результатов. Если нечего обсуждать, то он и не обсуждал. Если мы давали читать что-то написанное нами, читал, правил. Вспоминаю смешное. Человек готовит диссертацию. Не буду называть конкретных фамилий. Написал автореферат. Михаил Гаврилович отдал с замечаниями. Исправил. Снова замечания. Так несколько раз. Наконец все нормально. Соискатель по секрету говорит, что вернулись к первому варианту.
Соавтором Михаил Гаврилович был далеко не во всех работах лаборатории. Конечно, во многих, но далеко не во всех. У меня в кандидатском автореферате половина работ без него. Зато, время от времени он писал свои работы, только от себя одного. Он суммировал наиболее интересное, что делалось в лаборатории, и писал статью, в которой обычно был один автор. Считали за честь, если он описывал в этой статье твои результаты.
К нам, математикам, относился немного по-особому. Ни в коем случае не мешал нашим контактам с коллегами из Института математики, Вычислительного Центра. Наоборот, всячески стимулировал. Мы бывали на семинарах у С.Л. Соболева, Л.В. Канторовича, Г.И. Марчука. Помню, когда у меня были проблемы с защитой кандидатской диссертации, он позвонил Л. В. Канторовичу и попросил меня послушать. Этот доклад для меня тоже — судьба. Метод Л.В. Канторовича «математической обработки измерений» кормит меня всю мою научную жизнь.
Вспоминаю нравы нашей лаборатории. Михаил Гаврилович никогда не следил за внешним порядком. Ходили довольно свободно. Приходили по-разному. А вот сидели часто поздно. Тогда было такое, мягко говоря, развлечение – ночной счет на ЭВМ. Компьютеров не было. В Институте была одна машина — «Минск-2». Считали почти все, строго расписывали машинное время. Если нужно было считать много, ходили по ночам. Были особые любители ночного времени. Мои будущие уфимские коллеги – Саша Шмелев, Шурик Балаев – для них это было, по-моему, просто образ жизни. Я все время грозился написать роман «Ночь на перфораторе». Не написал. Я думаю, что сегодня мои сидящие за компьютерами девочки и мальчики просто не понимают, о чем идет речь. Хотя в смысле строгих порядков я тоже не самый большой любитель. Где в тот или иной момент находятся мои аспиранты, понятия не имею. Полагаю, что это их дело меня искать, а не наоборот. Пусть тоже считают если не за честь, то хотя бы за надежду на защиту диссертации, если меня начинают интересовать их результаты. Во как заговорил.
Особо надо сказать про кофе. Когда мы пришли в Институт, комната, в которой мы сидели с Женей Ивановым, была напротив комнаты Анны Ермаковой. Анна каждый день пила кофе. В то время я не был особым знатоком и любителем этого продукта. Но запах, из комнаты напротив, был супер. Иногда Анна приглашала, но редко. С другой стороны, секретарем Михаила Гавриловича стала работать жена Жени Иванова – Люда. Люда варила кофе для М.Г. Слинько. И как-то незаметно она стала приглашать приближенных особ — Женю и меня. Люда очень хороший человек (уже много лет я вижу ее очень редко, но остаюсь при своем мнении, тем более, что его никто не оспаривает), и вокруг стало собираться все больше народа. Михаил Гаврилович не то чтобы возражал, наоборот, ему это нравилось. Потому, как Михаил Гаврилович тоже был веселый человек. Проблема состояла в том, что достать кофе (слово-то какое «достать») было не просто, ох, не просто. И в этом тоже Михаил Гаврилович нам помогал. Иногда приносил из академического распределителя (молодежь – записывайте слова), люди привозили из московских командировок, нам давали кофе в качестве взяток те, кто приезжал к нам докладывать диссертации из Москвы. В отделе не было особой дисциплины насчет посещения, но каждый день в 10 утра и в 3 часа дня собирались на кофе – это было святое дело. Я ищу аналогии. Сейчас каждый день говорят по телевизору про Майдан. Это был наш Майдан без прибавки Евро. Так вот, с гордостью констатирую — комнаты лаборатории математической химии весь Институт нефтехимии и катализа в Уфе знает по раздающемуся из них запаху кофе.
Михаил Гаврилович приезжал на работу аккуратно – к 9 утра. Вечером тоже в Институте не задерживался. По вечерам работал дома. И это тоже был знак особого признания – если Михаил Гаврилович приглашал вечером домой. Значит, возник особый интерес к работе. Меня первый раз позвал через несколько лет после прихода в Институт.
Часто уезжал. География его поездок была очень широкая. Его знали и уважали во многих местах. Полагаю, что я знаю, в лучшем случае, половину. Через него мы знакомились с самыми разными людьми. У меня сложились свои отношения с М.И. Темкиным (это тоже гордость – М.И. Темкин меня хорошо знал), С.Л. Киперманом, Г.М. Островским. Интересно, что я знал только одного человека, с которым Михаил Гаврилович был на «ты». Конечно, таких людей было много, но я знал только одного. Это — С.Л. Киперман. Вокруг М.Г. Слинько и его имени создавалась очень сильная группа людей, которая имела свое мнение и была достаточно независима, чтобы это мнение отстаивать.
Опять вернусь к отделу математического моделирования. Я уже писал – мы пришли в 1967 г. К этому времени отдел сформировался, это было то счастливое время, когда все были молоды, амбициозны и если немного завистливы, то не слишком. Еще все были на «ты», хотя, например, Сева Тимошенко или Володя Скоморохов были старше меня лет на 15. Тогда я начал работать с химиками. Первыми моими коллегами стали Сева Тимошенко и Миша Андрушкевич. Сева тогда еще работал в лаборатории Р.А. Буянова. Сева сыграл большую роль в моей научной судьбе. Не только в моей. Он сформировал направление по кинетике сложных реакций в Институте катализа. О нем тоже мне надо писать отдельно. Три человека из отдела математического моделирования сыграли решающую роль для меня в научном плане – В.И. Тимошенко, Г.С. Яблонский и А.С. Шмелев. Светлая память Севе и пусть Господь хранит живых. И немножко меня вместе с ними.
Михаил Гаврилович не был примитивным демократом в лаборатории. Когда надо было, мог так дать, что мало не покажется. Может быть, не всегда справедливо. Но кто это знает, что такое справедливость. Он был один из тех, кто научил меня, что в нашем ремесле есть только один способ доказывать свою правоту – «К доске». А там уже все равно – академик ты или студент. Он, и такие, как он, крепко вбили в меня это. Настолько крепко, что до сих пор самое тягостное для меня наблюдать людей, которые забыли это гусарское: «К доске».
С 1976 г. я живу в Уфе. Наш отъезд тоже был в значительной степени воля и решение Михаила Гавриловича. В Уфе я снова узнал, как велик его авторитет и как много значит фамилия Слинько. Дело в том, что в Институте катализа М.Г. Слинько все-таки был для нас немного домашний, что ли. Мы, конечно, понимали его место, но иногда позволяли себе над ним шутить. Чего стоит, например, эпиграф к этой статье. Это родилось там, в Академгородке. А в Уфе нам давали квартиры по слову М.Г. Слинько. Я еще раз говорю – понимаете, давали квартиры. Помню, Михаил Гаврилович приехал к нам на какую-то конференцию молодых ученых. Перед началом очередного пленарного заседания мы сидели в кабинете директора НИИнефтехим Р.М. Масагутова. Возникла проблема. Человек, которого намечали в председатели, по каким-то причинам не смог быть. Я спрашиваю: «Кто будет председательствовать?». М.Г. Слинько отвечает: «Ты». Казалось бы — мелочь, о которой не стоит говорить. Но тот факт, что именно М.Г. Слинько назвал меня председателем, в Уфе запомнили.
Я много пишу о каких-то внешних, может быть, не очень значимых, фактах из жизни Михаила Гавриловича, отдела математического моделирования. Полагаю, что будут серьезные научные статьи в связи с его юбилеем. Сам готовлю статью по обратным задачам химической кинетики. Под его руководством формировал свои работы. Замечательного российского ученого, настоящего патриота России имел честь знать. И не только знать, но и работать с ним. Как уже писал, у меня много учеников. Одна из моих задач, возможно, главная, рассказать им, кто такой был Михаил Гаврилович Слинько. Кто стоял рядом с ним. Чтобы знали и помнили. Светлая память.