Передо мной пригласительный билет на чествование Михаила Гавриловича Слинько в связи с 90-летием. На первой странице приведена фотография, на которой на фоне Рейхстага стоит в непринужденной позе советский воин-победитель Михаил Слинько, а выше приведена фотография юбиляра, где он изображен с медалями и орденами. Чествование прошло 17 сентября 2004 г. в актовом зале имени А.П. Бородина в Московском государственном химико- технологическом университете им. Д.И. Менделеева. Кто он — участник Великой Отечественной войны, патриот Родины, крупный ученый, член-корреспондент Академии Наук СССР, а затем России, лауреат многих премий за выдающиеся научные достижения, специалист в области кинетики и катализа, физик по образованию, прекрасно владеющий математическими методами в химии и химической технологии? Человек с необычной и вместе с тем нелегкой судьбой, которому суждено так и не стать академиком. Эти вопросы возникают, когда знакомишься с научными трудами этого человека, и в процессе общения с М.Г. Слинько в повседневной жизни. Это человек, который не любил компромиссов и говорил любому правду в глаза, какой бы она не была горькой. Говоря эту правду, он облекал ее в наиболее простую форму, не стесняясь выражений, но и не выходя за рамки культурного общения. За это его многие не любили, но в общем, если отбросить эмоциональную составляющую, он был прав почти в каждом суждении.
Автор брошюры «Как выжить химической промышленности, не будучи сильнейшей?», изданной в 2007 г., М.Г. Слинько выступает как человек-патриот, поборник теоретических основ химической технологии, ратующий за фундаментализацию химической технологии и, в то же время, за реальную связь науки и производства. М.Г. Слинько пытался ответить на вопрос
«что делать» и, по-видимому, правильно оставлял в стороне вопрос «кто виноват», который более уместен в постановке политикам, а не ученым.
Очень интересные вопросы рассмотрены М.Г. Слинько в работах «Катализ. Взгляд сквозь годы», опубликованные в каталитическом бюллетене Научного совета по катализу (2001, 2002 гг.).
Лично мне этот ученый близок своими исследованиями в изучении фазовых портретов реакторов. Я часто встречался с М.Г. Слинько, будучи младшим научным сотрудниками в институте Синтетических спиртов и органических продуктов и хочу поделиться впечатлениями об этих встречах.
Конечно, любые воспоминания о человеке, ушедшем от нас, являются однобокими и несовершенными. Недаром один поэт сказал, что когда человек умирает, умирает целая вселенная. А вселенную описать на нескольких страницах очень трудно. Несмотря на это, люди пишут воспоминания и издают книги и об ушедших от нас ученых, политиках, знаменитых артистах и многих других. Как правило, об ушедших говорят только хорошее и редко по этим воспоминаниям, за исключением некоторых, можно составить всестороннее впечатление о том, или другом человеке. Я постарался ничего не приукрашивать, а изложить все так, как воспринималось мною на протяжении многих лет в те короткие встречи, когда судьба сводила меня с этим интересным, весьма оригинальным, непохожим на многих других, человеком.
После окончания в 1945 г. Московского института тонкой химической технологии им М.В. Ломоносова я работал в Московском Научно-исследовательском институте синтетических спиртов и органических продуктов в лаборатории М.Я. Клименко, которая занималась созданием катализаторов для прямой гидратации этилена в этиловый спирт. Моим непосредственным начальником была к. х. н. И.И. Бергер – ученица заведующего лабораторией института им. Л.Я. Карпова д. х. н. (впоследствии академик) Г.К. Борескова. Институт, в котором я работал, был организован в 1950 г., в нем не хватало лабораторного оборудования. Мне пришлось создавать прибор, который измерял бы прочность катализаторов, установку БЭТ (объемную) для измерения поверхности катализаторов. По договоренности с Г.К. Боресковым, я был направлен на 2 месяца на стажировку в его лабораторию по измерению на порозиметре распределения по диаметру пор в катализаторе на носителях, которые готовились в нашей лаборатории. Как стажера меня приглашали на коллоквиумы, которые проходили в лаборатории Г.К. Борескова. Именно на коллоквиуме я впервые увидел М.Г. Слинько. Меня поразила его эрудиция и непосредственность, с которой он давал оценки различным работам и теориям в области кинетики и катализа. Будучи аспирантом у профессора С.В. Львова, я был на защите докторской диссертации доцента нашей кафедры В.Б. Фальковского, одним из оппонентов которой был М.Г. Слинько. Он не пересказывал, как это часто делается, работу В.Б. Фальковского, а давал оценку по каждому разделу диссертации, не во всем соглашаясь, с автором, хотя отзыв был в целом положительным.
Через несколько лет после защиты В.Б. Фальковского я посетил конференцию, проходившую в доме ученых в Москве. На этой конференции выступал с докладом М.Г. Слинько. Он говорил об одновременном действии химической составляющей и диффузионной составляющей. В докладе подробно рассматривалась внешняя диффузия, внутренняя диффузия, химическая реакция, как составляющие единого процесса, протекающего в реакторе гетерогенного процесса, в котором носитель катализатора представлял собою пористые зерна, а реакция шла на поверхности этих зерен. Доклад М.Г. Слинько был критически встречен академической аудиторией. Последнее понятно, так как научная общественность была весьма консервативно настроена против новых идей. Поддержал идеи М.Г. Слинько д. т. н. (впоследствии академик) Г.Г. Девятых. Из его выступления мне запомнились фразы: «Мне нравится дом, который построил М.Г. Слинько. Это руководство к дальнейшим исследованиям в области катализа». Тогда я понял, чтобы убедить научную общественность в чем-то новом, необходимы большие усилия со стороны автора, предлагающего это новое. Недаром говорят, что сначала ответом на новое следует: «Этого не может быть». Потом обычно говорят: «В этом что-то есть». И наконец, звучит через определенное, иногда довольно долгое время, фраза: «Да это всем известно, что здесь нового?»
Уже после защиты докторской диссертации, работая в Министерстве высшего и среднего специального образования РСФСР начальником Главного управления университетов, экономических и юридических вузов, членом коллегии, на одной из конференций отвечая на вопросы после сделанного доклада, я упомянул одну из работ академика В.В. Кафарова, употребив термин «химическая кибернетика». В перерыве М.Г. Слинько подошел ко мне и сказал: «О какой химической кибернетике ты говорил, такой науки нет и быть не может. Есть кибернетика, есть химическая технология, и есть использование некоторых методов и понятий химической кибернетики в химической технологии». После этого мы долго с ним обсуждали проблему колебательной реакции и дружелюбно разошлись.
Нельзя не отметить, что М.Г. Слинько был очень интересным собеседником, я многое узнал тогда о колебательных режимах в работе двигателей в ракетах, хотя беседовали мы об использовании математики в химии и химической технологии.
До этого мне запомнился Менделеевский съезд, проходивший в городе Баку. После доклада М.Г. Слинько ученики В.В. Кафарова засыпали докладчика не совсем корректными вопросами. Он подходил к каждому, разглядывал, как — бы запоминая его, и весьма обстоятельно отвечал на поставленный вопрос. Фактически это была борьба научных школ, одна из которых зародилась в области процессов и аппаратов химической технологии, а другая в области каталитической химии.
В статье «Катализ. Взгляд сквозь годы» М.Г. Слинько отмечал: «Нелинейные проблемы математического моделирования находятся на стыке катализа, математики и техники. Решение их возможно только при полном понимании физической химии». Он был одним из поборников широкого внедрения математики в химию и химическую технологию, и особенно в каталитическую химию. Вместе с тем, он резко выступал в печати против использования математики в форме украшения, отмечая при этом, что «лучше не использовать математику совсем, чем использовать в такой форме».
Одно из достижений М.Г. Слинько — создание методологии прямого масштабного перехода от лабораторных данных к проектированию промышленных каталитических реакторов.
Я и чл.-корр. АН СССР В.М. Малюсов прилетели в Академгородок, чтобы оппонировать работу Ю.Н. Гарбера на соискание ученой степени доктора химических наук. Диссертация Ю.Н. Гарбера была посвящена проблемам экстрактивной ректификации и была успешно защищена на ученом Совете Сибирского отделения АН СССР. М.Г. Слинько ночью смотрел по телевизору футбольный матч и, естественно, не выспавшись, пришел на заседание Совета. Мы сидели рядом втроем: В.М. Малюсов, я и М.Г. Слинько. Я неоднократно во время доклада Ю.Н. Гарбера слышал, как М.Г. Слинько тихо говорил В.М. Малюсову: «Что он говорит, это не совсем так, а в общем, совсем не так!» В.М. Малюсов, который знал проблемы разделения, терпеливо ему разъяснял, повторяя: «Он правильно говорит – эта закономерность известна». После совета мы с В.М. Малюсовым пошли ознакомиться с лабораторией М.Г. Слинько. Я заметил, что когда он рассказывал о вопросах, которые решались в лаборатории, у него загорались глаза, и оживало лицо. Более того, он хвалил своих сотрудников и с удовольствием рассказывал о результатах, которые были получены ими. В это время в лаборатории работали ЭВМ марки «Днепр». Я, молча, слушал Михаила Гавриловича, а В.М. Малюсов спросил, как проводится обработка данных натурного эксперимента. Оказалось, на этом этапе прямой связи ЭВМ и установки натурного эксперимента не имелось, а данные, которые были получены на установках, вручную вводились в ЭВМ. М.Г. Слинько пояснил, что это вопрос времени и все затруднения связаны с набором датчиков, но В.М. Малюсов был непреклонен и говорил: «Что же, Миша, у тебя получается, машина работает быстро, а данные на нее доставляются на волах». Они заспорили, и спор продолжался до тех пор, пока мы не ушли на обед.
Во время упомянутой единственной встречи в Новосибирске я ему рассказал, что мы работаем в области внедрения топологии в технологию ректификации многокомпонентных неидеальных смесей сложной физико-химической природы, т.е. в области термодинамико- топологического анализа. Он умел слушать, не перебивая, но эта часть наших работ его не заинтересовала. При этом он спросил, знаю ли я работы В.М. Платонова по азеотропии. Я знал, но прорывных результатов там не видел, в чем он категорически не согласился со мной. В дальнейшем его заинтересовала проблема, которой мы также занимались, а именно, проблема совмещенных процессов, в которых совмещаются реакционные и массообменные процессы. Здесь он оживился и активно участвовал в обсуждении этой темы, отмечая, что его всегда интересовало, одновременное сочетание химической реакции и диффузии в химических реакторах.
М.Г. Слинько был непримирим к идеям, которые не подвергались серьезной проработке. Иногда он даже был резок в высказываниях. Вспоминается такая ситуация. Идет заседание Совета Академии Наук СССР по теоретическим основам химической технологии. Когда мы обсуждали с чл.-корр. К.А. Большаковым, ректором нашего Института тонкой химической технологии им. М.В. Ломоносова, постановление Президиума АН СССР по созданию такого Совета и академического журнала ТОХТ, К.А. Большаков сказал: «Теоретические основы химической технологии – это фундаментальная область науки, но ведущее место в этой области занимают физико-химические основы». К сожалению, такого Совета больше нет. Сначала он был переименован решением президиума РАН в Совет по научным основам химической технологии, куда входили, как и фундаментальные, так и прикладные исследования, а затем снова переименован в Совет по технологии. Так решил Президиум РАН. По моему мнению, это решение является шагом назад по сравнению с тем, что было задумано академиком Н.М. Жаворонковым. Так вот, на заседании Совета ТОХТ. Выступает академик В.В. Струминский, специалист в области гидроаэромеханики. Он призывает к внедрению в химическую технологию достижений в области гидроаэродинамики. Слово взял М.Г. Слинько. Он сказал: «Вот ты — академик, а в зале сидят доктора наук. Ты им вещаешь ерунду, и они могут поверить, что этот путь единственно верный. На самом же деле – эта идея фикс и ничего из этого внедрения не получится. Слишком разные области самолетостроение и химическая технология». Как я узнал потом, попытка В.В. Струминского совместно с ГиАПом осуществить свои идеи, с которыми он выступал на заседании совета ТОХТ, окончились неудачей.
Вспоминаю еще одну встречу с М.Г. Слинько. Я был приглашен на юбилейное заседание кафедры Химической технологии МГУ им. М.В. Ломоносова. Доклад по истории кафедры сделал бывший тогда заведующим кафедрой М.С. Сафонов. Среди присутствующих: академики, чл.-корр. РАН, доктора наук, профессора, кандидаты наук, научные сотрудники. После ряда выступлений, слово взял М.Г. Слинько, который высоко оценил заслуги кафедры в области науки и технологии. Вспомнив академика С.И. Вольфковича и многих других сотрудников кафедры, в конце своего выступления он сказал: «Особой заслугой кафедры является тот факт, что ее не коснулась ржавчина «кафаровщины» в науке». Академик Ю.А. Золотов, сидящий рядом со мной, удивленно воскликнул: «Что он говорит?». Я сказал ему: «Это продолжение борьбы взглядов двух школ. Тут ничего не сделаешь». Такое заявление было, по моему мнению, не совсем справедливым по отношению к научной школе академика В.В. Кафарова, но отличительной особенностью М.Г. Слинько было то, что, выражая свои оценки, он никогда не искал удобных фраз, не занимался дипломатией в отношениях с коллегами. Следуя на банкет, я ему сказал: «Михаил Гаврилович, ты даешь резкие оценки своим коллегам. Возможно такую же оценку получаю и я в мое отсутствие». Он ответил: «Нет, я тебе такой оценки не давал и не дам, ты настоящий исследователь и хороший ученый».
Может создаться впечатление, что М.Г. Слинько всегда давал нелестные отзывы о своих коллегах. Но это не так, М.Г. Слинько не был ученым подобным Фрицу Цвикки, профессору астрономии Калифорнийского университета, который по свидетельству известного физика Брайана Грина, был в высшей степени желчным человеком и столь большим поклонником принципов симметрии, что своих коллег он называл сферическими идиотами. При этом он объяснял, что они были идиотами, с какой стороны на них не посмотреть. Михаил Гаврилович просто не любил фантазеров и коллег, страдающих поверхностным рассмотрением самых разных проблем. Сюда же относилась игра терминами и понятиями, а также математические одежды каких-то исследований, которые напоминали просто упражнения по математике. Он, например, не признавал исследований типа «черный ящик», отмечая, что лучше не проводить исследования такого типа, чем их публиковать!
Однажды он мне признался: «Старость награждает нас одиночеством!» Это действительно так. Уходят друзья, коллеги, знакомые. Такова жизнь. Один мой знакомый поэт сказал: «Одни люди, занимаясь наукой, просто наследили, другие оставили яркий след». К таким людям, которые оставили яркий след, и относился член-корреспондент Российской Академии Наук Михаил Гаврилович Слинько.